Смена парадигм учения

В связи с переходом человечества в новую постиндустриальную эпоху своего существования, в течение нескольких следующих десятилетий образование, очевидно, изменится больше, чем за все триста с лишним лет, прошедших с момента возникновения, в результате книгопечатания, школы современного типа.

Переход от одного общества — индустриального к другому — постиндустриальному  сопровождается радикальными изменениями в сфере образования.

 В свое время промышленная революция потребовала под­готовки большого числа обученных работников — возникло массовое образование, основы которого были разработаны  Я.А. Коменским в начале промышленной революции в ответ на ее запросы.

Задача массовой школы, готовившей учащихся к фабричному, дисциплинированному труду, предполагала, наряду с обучением основам грамотности (чтение, письмо, счет), обучение дисципли­не, пунктуальности, исполнительности, — тому, что Э. Тоффлер назвал скрытой или неявной учебной программой.

Работа «требо­вала мужчин и женщин, готовых работать до изнеможения на ма­шинах или в конторах, выполняя невероятно скучные, однообразные операции».

Такая ситуация продолжалась где-то до середины ХХ в. Но затем в обществе, в мировом сообществе стали происходить колоссальные изменения. Самой драматической является динамика взлета и падения класса промышленных рабочих.

Со времен К. Маркса и Ф. Энгельса доля промышленных рабочих в общей чис­ленности занятого населения постоянно возрастала до 50-х гг. ХХ в., когда они составляли более 50 % занятого населения, и они во всех развитых некоммунистических странах превратились в доминирующую политическую силу.

Но с начала 70-х гг. промышленные рабочие стали резко сдавать свои позиции и в настоящее время составляют всего около 20 % занятого населения в США и Европе, а по прогнозам в течении нескольких десятилетий их доля вообще упадет до 5—10 % рабочей силы.

Аналогичная судьба постигла и сельскохозяйственных работ­ников, которые, к примеру, в США в начале ХХ в. составляли 50 % рабочей силы, сегодня — менее 3%, а по прогно­зам через 15—20 лет их число сократится еще вдвое.

Примерно та же участь постигла и класс «капиталистов-экс­плуататоров». Если в 1890 г. 12 % наиболее состоятельных граждан США имели в собственности 86 % национального богатства, то сегодня всего совокупного богатства тысячи самых состоятельных людей  Америки не хватило бы для работы только одной  отрасли ее экономики в течение 2—3 месяцев.

Сегод­ня быть бизнесменом стало непрестижным; компаниями и фирмами, в основном, управляют наемные менеджеры, а основной капитал экономики составляют сбережения граждан и пенсионные фонды.

В то же время стремительно растет другой, новый класс — класс высокообразованных «интеллектуальных служащих» или, как его иначе называют — «класс образованных людей».

Этот новый класс в США, Японии, ряде других стран уже составляет более половины занятого населения. Таким образом, возникло общество «интеллектуальных служа­щих», которых нельзя считать ни эксплуатируемыми, ни эксплуататорами.

Каждый из них в отдельности не является капиталис­том, но коллективно они владеют большей частью средств производства  своих стран через свои пенсионные, объединен­ные фонды и свои сбережения. Являясь подчиненными, они в то же время могут быть руководителями.

Они и зависимы, и независимы, поскольку прекрасно осведомлены, что образование, которым они обладают, дает им свободу передвижения — в их услугах, будь то математик, программист, инженер, бухгалтер, секретарь, владею­щий навыками работы на компьютере и знающий иностранные языки нуждаются так или иначе практически все учреждения и предприя­тия.

Для специалиста-компьютерщика, например, безразлично, где он работает — в университете или универмаге, в больнице, в правительственном учреждении или на бирже — лишь бы была хоро­шая зарплата и интересная работа.

А это диаметрально меняет приоритеты — не столько нанима­тель диктует свои условия интеллектуальному служащему, сколько последний может диктовать условия нанимателю при поступлении на работу. А в целом класс «интеллектуальных служащих» играет все большую роль в экономике и политике.

Тип работника, формирующийся в новых условиях, может быть определен таким образом: он более независим, более изо­бретателен и не является более придатком машины. Новые работники значительно более похожи на независимых ремесленников, чем на взаимозаменяемых рабочих конвейера. Они лучше образованы.

Они предпочи­тают работать бесконтрольно для того, чтобы выполнять свою ра­боту так, как они это считают нужным. Они привыкли к изменениям, неясности ситуации,  гибкой  организации.

Но наиболее характерной особенностью нового типа работни­ка является свойственное ему отношение к работе.

Для индустри­альногo работника работа является способом приобретения жиз­ненных средств, он работает для того, чтобы иметь возможность жить, содержать семью, отдыхать. Работа по отношению к жизни выступает внешней деятельностью, хотя может поглощать значи­тельную часть жизни.

Отсюда — одна из основных проблем организации индустри­ального труда — проблема мотивации трудовой деятельности: как сделать работу интересной, привлекательной, полезной или выгодной для работника, какими средствами заставить его выпол­нять необходимую работу или обеспечить добровольное ее выпол­нение, как связать потребности производства с потребностями работника, которые оказываются различными и даже противоположными?

Способы решения этой проблемы разнообразны и достаточно известны. Это и материальное вознаграждение за труд в форме оплаты труда, и привлечение к участию в распределении прибы­ли, и создание благоприятного социально-психологического кли­мата на предприятии путем установления «человеческих отноше­ний» между работниками и администрацией, и система пожизненного найма, «кружки качества» и т.д.